ПОП-АРТ и НЕСКОЛЬКО КУЛЬТОВЫХ ТРУПОВ РЯДОМ

В конце концов мы все смертны. И надо радовать себя хотя бы по пустякам. Я вот решил систематически радовать себя в рамках “Произвольного выбора”, любезно мне предоставленного «Живым радио». Соответственно, выбор любой темы для статьи будет абсолютно произвольным. Культура, история, эстетика, мистика, софистика. Одним словом, произвол. Вполне субъективный. Если кому-то захочется упрекнуть автора в некомпетентности, наглости либо выразить ему свой респект – заходите на форум (как только он будет создан). В спорах рождается истина, и умирают нервные клетки. В этот же раз поговорим о таком культурном (или контркультурном) явлении как ПОП-АРТ.

Явление поп-арта было, конечно, явлением сугубо американским и послевоенным, однако предпосылки для его возникновения заложил за полвека до того (еще до Первой мировой) известный провокатор Марсель Дюшан. В то время как Пикассо с Малевичем, потея от натуги, изобретали всякие мрачные черные квадраты и треугольных баб, Дюшан поступил проще и веселей. Именно выставленный им на выставке обычный белый унитаз, который был объявлен «готовым объектом», стал первым объектом поп-арта. Что символично. На протяжении всей своей бурной истории поп-арт, по сути, ничего не создавал, питаясь отбросами массовой культуры.

После дюшановского унитаза по Европе прокатились две мировых войны и сюрреализм, в то время как Америка в крови особо не пачкалась и, сидя за океаном, развлекалась великой депрессией и зарабатыванием денег. В итоге после Второй мировой она уже могла похвастаться вполне развитым рекламным бизнесом – своим главным искусством.

Согласно известной байке, поп-арт родился из пустяка. К Рою Лихтенштайну (на тот момент абстрактному и малоизвестному мазиле) пришел сын с книжкой комиксов и попросил сделать из них «что-нибудь смешное». Рой сделал. Открыв принесенные сыном комиксы, он взял и увеличил некоторые кадры из них до размеров огромного полотна. Иногда комиксовая картинка была настолько огромна, что воспринималась как абстракция. Идея лепить кадры комиксов на майки и футболки посетила дизайнеров одежды почти сразу же после изобретения этого приема Лихтенштайном. Собственно, дальше изобретения этого приема меланхоличный Рой пойти так и не сумел (а точнее, не захотел). Так всю жизнь и колупался в картинках, повторяя самого себя бесконечно. Но первый шаг был сделан. Поп-арт родился официально.

Собственно сами поп-артисты никогда не объединялись в группу, не сочиняли творческих манифестов. Их запихали под один ярлык критики, сразу же увидевшие в поп-арте сумерки творчества как такового. Для этих впечатлительных и ранимых тугодумов, критиков, поп-артисты были финальным аккордом художественной деградации, начавшейся в последних десятилетиях 19 века с французских импрессионистов. Но дело критиков – бежать позади паровоза, махая ушами и держа в руке купленный билет на трамвай. То есть не догонять и недоумевать. А дело художественных провокаторов – скрашивать жизнь простых людей, давая им ощущение достатка и значимости в виде обоев, изображающих стодолларовые купюры. Или в виде еще какого-нибудь не менее захватывающего художественного поступка.

Не менее знаменитым представителем поп-арта стал Клас Олденбург, прославившийся созданием предметов, существующих в реальности, но переиначенных им с большой долей юмора. Клас вообще считал себя клоуном и выставки свои строил соответствующе.

Еще когда он работал ночным мойщиком посуды, ему пришла мысль сделать еду произведением искусства. В 1961-м он выставил целый ряд гипсовых пирожных, раскрашенных в яркие, сочные краски. Смертельно черствые, они выглядели крайне аппетитно. Тему еды Клас продолжил гамбургерами, сшитыми из парусины и плюша. Будучи размером с небольшой автомобиль, они красноречиво показывали, что американской нации грозит гибель именно от непомерного обжорства (и в прямом, и в переносном смысле). Зрители же, видя на выставке такие щедрые порции любимой еды, очень веселились.

Со временем, правда, развлекать зрителей плюшевыми монстрами Класу окончательно приелось, и он перешел от еды к сексу. Его женоподобные виниловые вентиляторы выглядели, как многодетные негритянки, танцующие в пьяном виде стриптиз. То есть чувственно и вульгарно. Однако при всей своей веселой и добродушной неординарности Ольденбургу было далеко до такого мастера поразвлечь и одурачить окружающих, как Энди Уорхол. Именно благодаря этому чеху о поп-арте заговорили во всех изданиях, включая массовые. Он сделал из себя не просто известного художника, а одну из икон западной массовой культуры вроде Мэрилин Монро или Элвиса Пресли (портреты которых он, кстати, обожал тиражировать).

Начав карьеру рекламным художником, рисовавшим модели женской обуви, он довольно быстро понял, что для достижения громкой славы совсем не обязательно создавать шедевры. Достаточно придумать провокационный образ и подсунуть его средствам массовой информации для бесконечного тиражирования и обсуждения. Уорхол сумел себя придумать, сумел навязать свой образ и сумел поддерживать его на протяжении всей жизни.

Началось все с того, что Энди как следует напудрил лицо и надел белый парик. В сочетании с робким, стеснительным поведением выглядело это все довольно дико, но именно этого он и добивался. Его произведениям, которые сделали его суперпопулярным, можно с полным правом присвоить титул «так каждый сможет». И действительно, используя технику шелкографии, которой легко научиться, он, например, выкрасил несколько десятков фанерных ящиков под коробки из-под супа. Такими же были и его картины. Например, картина «210 бутылок кока-колы», на которой рядами были изображены эти самые 210 бутылок. Всякие претензии на творчество или мастерство были заведомо исключены.

В середине 60-х Уорхол сделал из своей мастерской в Нью-Йорке фабрику, где постоянно околачивалось бесчисленное количество самых разных людей – от знаменитых музыкантов, моделей и богачей, до никому не известных наркоманов и тунеядцев. Параллельно он стал делать модные скучные фильмы. Смотреть их можно разве что хорошенько укурившись. Чему я, кстати, и был свидетелем на уорхоловской киноретроспективе в московском музее кино год назад. Сеансы были бесплатными, народу в зал набивалось много. Ну и курили люди. А то ведь тягостно просто смотреть хотя бы даже и в течение всего пяти минут на лицо голубого негра, которому в течение пяти этих минут делают минет.

В конце 60-х Уорхола пыталась пристрелить двинутая феминистка, но лишь ранила его самого и укрепила его персональный миф. Собственно, об Энди, о некоторых персонажах его фабрики, например, о Лу Риде, имеет смысл написать отдельно и подробнее. Пока же закончим с поп-артом.

Продемонстрировав (и хорошо на этом заработав) потребителям пустоту и вторичность общества потребления, где главное не содержание, а броская упаковка, которая хорошо продается, поп-арт умер. Правильной пищеварительной смертью умер. Америка благополучно переварила этот массированный эстетический бунт, сделав его одним из составляющих массовой культуры.

Правда, в Европе поп-арт еще какое-то время пытался существовать как искусство. Француз Ив Клайн, совсем не умеющий рисовать, обливал женщин синей краской и валял их по холсту, выставляя получившиеся картины на выставках. Болгарин Христо, эмигрировав из «16-той советской республики» на Запад, прославился грандиозными проектами упаковки ландшафтов и зданий в белую мешковину. Жан Тингли создавал механизмы, которые сами себя разрушали. Но все это чем дальше, тем больше тяготело к постмодернизму и концептуализму. Настоящий поп-арт остался в Америке 60-х. Рядом с трупами Мартина Лютера Кинга, президента Кеннеди, Джима Моррисона. А, ну да, конечно же, Хендрикса, Дженис. Еще там нескольких усопших было. Все они успели стать яркими трафаретами на фоне Великой Американской Мечты. Она, эта Мечта, их укутала, как саван. Празднично упаковала. И сохранила до сегодняшнего дня персональный миф каждого практически как новенький. В глянце.

Кельт КРОВИН