• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 

Booking

с Эвой Касански

Наш гость - Рудольф Котликов

Рудольфу Котликову – 74. Он принадлежит к уже исчезнувшему племени московских «центровых», то есть, фланеров по улице Горького (Тверской), где нередко рядом с ним можно было видеть Андрея Тарковского, Геннадия Новожилова, Анатолия Германа, Андрея Бабановского и других, ставших впоследствии известными, или впавшими в безвестность.

О его рассказах замечательно сказал Андрей Бабановский: «…пришла к нему эта метафорическая сила, и сразу же, как главный нерв, обозначилась линия боли за всех нас узников нашей непостижимой реальности, и доминирующая тема беспомощного сиротства его героев»…».

Это было сказано в предисловии к первой книге «Ошметки», которая вышла в издательстве « Parus » в Чикаго в 1989 году. В своей второй книге («Притчи», «Комментарии», Москва, 2007) Рудольф Котликов не только остался верен истокам своего творчества, но и, филигранно пользуясь техникой минимализма, значительно расширил горизонты своего гуманизма, благо, материала ему было не занимать.

Страсть к путешествиям заставила его (в советском прошлом фотокорреспондента) с фото и видеокамерой объездить вдоль и поперек нашу огромную планету, повидать разные страны, познать людей, нравы и обычаи.

Литература не является единственным увлечением Рудольфа Котликова. Другая его страсть – изобразительное искусство. Яркие выразительные картины, написанные в манере сатирического экспрессионизма, могли бы заполнить средних размеров галерею. Темы картин перекликаются с темами притч. Это коммунальный быт, нравы советских и, стоящая за показом, острая жалость к потерянным поколениям.

Он привык карабкаться в гору. Может быть этим объясняется его участие, несмотря на возраст, в большом спорте. Рудольф Котликов – чемпион США и Панамериканских игр по штанге.

ВЕЧЕРНИЙ ПРИВАЛ

Крякнув, я наклонился, рассматривая пучок волос:

– Чьи?!

Никто не признался, они жались к стене, бросая искоса быстрые вороватые взгляды. Я решил, что обладатель волос уже ушел. За моей спиной раздался звонкий юношеский голос:

– Чьи кости?!

Я вздрогнул. Спешно осмотрел себя. Люди у стены, или, как я их называл про себя, стенные люди, старались влиться в ее пористую сущность. Я растолкал от спячки своего попутчика:

– Нужно двигаться, иначе …

Он улыбался, у него не хватало рук и ног, и я толкал его вперед обрубками своих рук. На нескончаемом нашем пути происходило разное. Так, однажды, я забыл попутчика, покинув его спящим. Я видел как из стены, тужась, вылезала женщина. Успел заметить, не первой юности, морщины, не стесняясь, вязались узлами объятий на ее лице. Я рывком бросился обнять ее, нежно и порывисто касаясь обрубками. Я даже успел чмокнуть ее ямой рта, губ-то самих давно не было.

– Где тут твои конечности, мать? – спросил я участливо.

– Да кто ж тут разберется, сынок, я и сама не припомню, когда, где…

Должно вечерело, сумрак вздыхал и старался устроиться на ночлег между буграми у стены. Стенные люди крепче жались друг к другу, освобождая ему местечко. Если напрячь зрение, можно было разглядеть тут и там парочки. Они обнимались, тихо касаясь телами или частями тел, а если ничего не осталось, касались дыханием, мыслью, желанием. Шепот опадал и таял. Это был один короткий день долгого путешествия.